Я сидел в своем мрачноватом кабинете, с интерьером преимущественно из моего любимого красного дерева, и докуривал сигару.
Этот вкус... Этот запах... Это лучше чем все женщины мира, чем все американки, немки, итальянки, русские проститутки вместе взятые. Хотя... Для японок можно, пожалуй, сделать исключение. У меня на них своеобразный фетиш. Правда те, которые называют себя этим особым термином"гейша" на проверку всё чаще оказываются обычными, пускай и первосортными, шлюхами.
Молодой официант дрожащими руками подал мне виски. Я отхлебнул из гранёного стакана. Край моего рта самопроизвольно изогнулся в усмешке.
Что ж, приятно быть грозой...
Я неспешно наблюдал из-за затемненного окна за своим детищем.
У меня в жизни осталось только две любви: Шантель и это казино.
Куча разозленных, покрасневших людей в дорогих костюмах и вечерних платьях от кутюр, в один роковой миг потерявших значительные части своих сбережений проклинают это место... Но всем рано или поздно придётся покинуть его, расплатившись при этом по счетам с его хозяином. Вот выносят свежачок - уже сыграна партия в Русскую рулетку, открою секрет - чаще всего патроны по странным стечениям обстоятельств доставались тем, кто когда - либо осмеливался подпортить нервы Линдро Лучиано... А вон там, в уютном уголке, Тони уже продает травку какой-то милой юной особе. Все идет своим чередом...
В углу от центрального входа я заметил молодого человека. На нём был чёрный костюм с модным галстуком, ничем не выделявший его среди остальных посетителей заведения. Но моё внимание привлекла его необычная для такого места причёска - африканские косички и пирсинг под его нижней губой. Элитная молодёжь, ну что с них взять? Вкуса у них никакого нет, и интересно, удастся ли вообще когда - нибудь им его привить...
- Сони, кто это? - спросил я у консильери.
- Том Каулитц.
Я зло усмехнулся.
- Сони, мой нюх никогда не подводил меня. Пошли, поговорим с этим дерзким юношей. Это - тот самый обидчик нашей семьи.
Я медленно встал, обведя тяжёлым взглядом зал. Все наши постоянные клиенты притихли - даже самые увлечённые рулеткой или одноногими бандитами... Казалось, что их беззаботный пьяный смех внезапно повис в загустевающем от напряжения воздухе. Крупье за столами старались не смотреть мне в глаза, официанты либо раболепски расплывались в улыбке, либо молча застывали с подносами в руках, пока я шёл к Каулитцу.